
Альбом на стихи Александра Введенского, как и предыдущий федоровский диск «Таял», был записан и сведен в прямом смысле слова на коленке. А также — на столике, подоконнике и полу небольшой комнатки в московской квартире Федорова, где живут акустическая гитара, пианино и ноутбук. По инерции такое место часто именуется домашней студией, но то, что это обычная комната в обычной квартире, — принципиально важно. Потому что домашняя студия все-таки термин шоу-бизнеса. Федоров же отказался от этих игр давно, когда после ошеломляющего успеха «Птицы» не стал делать с «Аукцыоном» «Птицу-2», используя найденные наконец безукоризненное звучание и бесшабашно-трагические интонации. Вместо этого он занялся совсем странными вещами. Сначала вместе с Хвостом выпустил авангардистского «Жильца вершин». Потом и вовсе связался с радикальными джазменами из «Волков-трио», древнерусским хором «Сирин», фольклористом Старостиным, стал петь и записывать джаз не джаз, авангард не авангард, но уж точно не рок. И поэтому остался едва ли не единственным живым, то есть дышащим и развивающимся музыкантом на российской сцене.
"Безондерс" продолжает движение в сторону от каких-либо размеченных путей. На нем еще больше, чем на «Таял», элементов радиотеатра, разнородных сэмплов, едва заметных шорохов и поскрипываний. Звуковой ряд альбома кажется ровнее и спокойнее, и добавилось нечто новое: вокальные стилизации. Федоров то поет печально и протяжно, почти как Вертинский (благо тоже размазывает «р»). То величаво мелодекламирует, как Алексей Хвостенко. Последнее неудивительно: альбом посвящен памяти Хвоста. Но на нем нет ни одной песни на его стихи. Используя тексты ленинградского поэта-обэриута, Федоров находит гораздо более тонкий способ почтить память своего старшего друга. И, если вдуматься, наиболее естественный: ведь Алексей Львович Хвостенко и был последним обэриутом, в чьей крови тоже «цвел футуризм». Потому-то Федоров от Хвостенко и Хлебникова и перешел так легко к Введенскому, и так органично сумел пропеть его ритмически неровные строки о любви и смерти: «Мир потух. Мир потух. Мир зарезали. Он петух». Все это — единый ленинградско-петербургский космос, к которому Федоров имеет прямое отношение.
В декларации обэриутов от января 1928 года говорилось: «В настоящее время ОБЭРИУ ведет работу по организации музыкальной секции». По не зависящим от объединения причинам создание этой секции затянулось почти на 80 лет. Но теперь, похоже, с ней все в порядке.
9 декабря 2005 г.