Более легендарной фигуры в нашей эмиграции не сыскать. Дедушка русского рока, художник, поэт. Помните — “Под небом голубым есть город золотой…”. Это сочинил вовсе не Гребенщиков, а Хвост.

Знакомые художники и музыканты, возвращаясь из Парижа, взахлеб рассказывали, как они классно проводили время в русском клубе у Хвоста. А Хвост вдруг вернулся и года не прошло, как снова стал гражданином России, месяц назад привез в столицу свою удивительную выставку… “Он приехал умирать”, — сказала куратор выставки Лена Романова. Это оказалось правдой. В тот день в зверевском центре Хвост дал мне интервью. Никто не знал, что последнее в своей жизни.

— Теперь я даже не знаю, где больше живу — в России или во Франции, — начал он.

— Вам не кажется, что многие художники-шестидесятники обратно поехали в Россию. Даже еще без гражданства, но с выставками. Вот Олег Целков выставляется в Третьяковке.

— Но это нормально. Появилась возможность выставляться и ездить туда-обратно.

— А почему именно сейчас, а не хотя бы лет восемь назад?

— Ну тогда еще все было неопределенно. Я сам сомневался, честно говоря, насколько стабильной будет здесь обстановка. Но сейчас видно, что стабильность достигнута.

— А вообще, живя в Париже, вы интересовались тем, что здесь происходит? Или вас занимало только творчество?

— Конечно, интересовался. Насколько мог. Приезжали люди, рассказывали. Вообще-то в 1977 году, когда меня выперли из СССР, я сначала хотел отправиться в Америку. Но друзья пригласили в Париж, и там я застрял. Появилась возможность выпускать литературный журнал “Эхо”, в котором можно было печатать то, что было запрещено в России.

— Сейчас журнал существует?

— Когда здесь цензуру отменили, необходимость в этом отпала.

— Во Франции вы возглавляете общество русских художников…

— Я его вице-президент. И президент общества “Симпозион”. Это общество художников в самом широком смысле — музыкантов, артистов, поэтов, живописцев. В нем человек 150. Из художников в нем — Рабин, Чернышов, был покойный Миша Рогинский, Олег Целков. Этот клуб, к сожалению, закрылся — не продлили контракт на помещение. Года три уже как.

— И где же вы собираетесь?

— Нигде не собираемся. Все накрылось.

— Здесь у вас, говорят, тесные связи с группой “Аукцыон”?

— Да, мы сделали два альбома — “Чайник вина” и “Жилец вершин”. У нас есть намерение еще поработать. Кроме того, работаю с другими музыкантами. Альбом, извините за выражение, “Могила Live” сделал с группой “Дегенератос”. Это ребята из Иванова.

— Как вы в Москве собираетесь существовать — есть мастерская или квартира?

— Пока еще нет, но мастерскую уже ищу. Кроме того, я не оставляю театральные проекты, и они займут большую часть времени. С Анатолием Васильевым, например, буду работать в его театре на Сретенке. Очевидно, первой станет моя пьеса “Синдром Робинзона Крузо”.— о молодом человеке, который воображает себя на необитаемом острове, а на самом деле сидит в сумасшедшем доме. Немножко бредовая пьеса. Не театр абсурда в буквальном смысле, а скорей театр делириума — это медицинский термин такой, означающий бред с галлюцинациями.

— Тема сумасшедшего дома не случайна?

— Совершенно не случайна, потому что я сам был жертвой психиатрических лечебниц. В качестве наказания в 60-х меня трижды туда упрятывали. Как положено, подвергали инсулиновой шокотерапии. Я помню, как меня как-то привезли на судебно-медицинскую экспертизу в Пряжку — это психушка в Питере, — мне доктор говорит: “На этой койке до тебя лежал поэт. Бродский”.

— А вы с ним дружили?

— Мы очень дружны были в начале 60-х. А когда оба оказались за кордоном — встречались лишь время от времени. Хотя он часто приезжал в Европу, чаще всего в Италию. Я тоже много путешествовал — ставил свои пьесы в разных местах: в Швеции, Израиле, Америке.

— А дети ваши пошли по стопам папы?

— В какой-то степени да. Моя старшая дочь Анюта, которая живет в Москве и сделала мне двух внуков, записывалась со мной. Другая дочь, Вера, проживает в Париже. Она — актриса и манекенщица. Сценический псевдоним Верушка Нуш. Снялась в главной роли в одном французском фильме.

— Интересно, как вы относитесь к тому, что вас величают Хвост?

— Немножко смешно. Потому что я вообще к рок-н-роллу имел всегда косвенное отношение. Не мое это, и попал я туда случайно. С помощью “Аукцыона” — они меня туда сманили и затащили.

— Но поскольку вы в первую очередь поэт, думаю, книжки у вас здесь выходят.

— Три книжки мои изданы. А еще издательство “ОГИ” должно выпустить мои дневники с картинками. Это даже не дневники, а какие-то размышления. Я их начал вести не так давно, но таких тетрадок с рисунками у меня довольно много. Уже двенадцать. И я продолжаю.

Нет, он не собирался умирать. Хоть и выглядел измученным, но говорил о будущем. Рассчитывал, что под небом голубым у него будет если не город золотой, то хотя бы дом и покой.

6 декабря 2004