Состоявшийся 18 апреля в ММДМ «Воскресный концерт» оказался по зубам не всем зрителям. Некоторые уходили прямо посреди музыкальных номеров. Чего они, интересно, ждали? Что Леонид Федоров заголосит «Птицая птица», а ансамбль древнерусской духовной музыки «Сирин» весело подхватит припев (лай-ла-ла-ла!) на манер задорных бабкинских молодиц?
Впрочем надо признать, что очередное действо московско-питерских музыкальных младоархаистов оказалось действительно не очень легким для восприятия. То ли дело рождественская «Зимы не будет» того же Волкова и Федорова с «Аукцыоном» и с «Академией старинной музыки» Гринденко: вопрос ответ, на «Зиму» Вивальди «Зимы не будет», а на «Дай мне снова замерзнуть» (речитатив Гения холода) Перселла «Все вертится».
Накануне «Воскресного концерта» его главные участники рассказывали о стремлении объединить разные музыкальные потоки, проверить духовную и народную музыку авангардом и роком. Они также дружно уверяли, что не имеют четкого плана концерта так, общие наметки.
Однако они умолчали о главном. Публика ждала простого повторения того замечательного праздничного концерта. Благо и повод соответствующий тогда было Рождество, нынче Пасха. Но музыканты, как и положено настоящим авангардистам, не стали повторять достигнутое, а пошли дальше. И представили публике самый настоящий пассион, то есть «Страсти»: воспроизведение музыкальными средствами Страстной недели.
Это тоже не потрясающая новизна: всем (кто интересуется новым синкретизмом, конечно) памятны грандиозные «Страсти по Матфею», устроенные в англиканской церкви летом 2000 года. У меня уже был случай упомянуть, что тогдашнее циклопическое действо, несмотря на искренность попытки, оказалось сильно перегруженным и не очень уместным посреди лета.
Сейчас, в Пасхальную неделю, вопрос об уместности, понятное дело, не возникал. Возникал вопрос об уместности выбранных средств. Начать с того, что пассионы в православии вообще до сих пор отсутствовали, так как в храмах, как известно, запрещены музыкальные инструменты. Но главное, в отличие от классических католических и протестантских пассионов (Баха, например), в «Воскресном концерте» действительно, как и обещали музыканты, сливались четыре разных музыкальных потока. Упрощая, можно сказать, что «Сирин» внес напряженно-упорядоченный спиритуализм черного духовенства, «Волковтрио» спонтанные выбросы энергии, Старостин умиротворение русской деревни, а Федоров, с почти чистой заумью-глоссолалией его недавних песен экстатическую праславянскую стихию.
Сами по себе эти элементы звучали прекрасно; будь то многоголосые распевы «Сирина» и чистые альты его детской группы или отчаянные песни Федорова (особенно он разошелся в «Якорях»). Но лучшее, как обычно в таких случаях, возникало на пересечении. Уместной оказывалась и сумрачная, совершенно языческая песня-заклинание «Ты спаси нашу скотину в поле и за полем от медведя лукавого» Федорова и Старостина с волковским резким контрабасом, и светлая, прямо-таки битловской гармонией наполненная песня Старостина и Котова «Глубоко, глубоко». Причем это была песня в общепринятом значении этого слова хоть сейчас в ротацию на радио и в хит-парад.
Самый трагический момент действа настал ближе к его концу. Когда на экране пустили видеозапись, в которой деревенская старушка плакала пусть и ритуальной заплачкой, но по действительно умершему «сыну Колюшке» и отрешенно рассказывала о своем горьком житье-бытье, всем стало совсем не по себе даже тем, кто сообразил, что этот отрезок соответствовал Страстной субботе самому печальном месту Страстей. Именно тогда-то больше всего зрителей и потянулись к выходу. И зря: как радостно и торжественно звучал после него последний номер программы, соответствующий Воскресенью! Чтобы почувствовать это, даже не надо было быть христианином.
И это, пожалуй, самое интересное и важное в состоявшемся воскресном концерте. «Храм святого Петра построенный выход из католицизма, начало светского мира, начало расстрижения рода человеческого», писал полтораста лет назад Герцен, убежденный атеист и западник. В силу разных причин у православия так и не было своего «расстрижения» но не было и своего настоящего «выхода». Конечно, совсем неправильно сравнивать концерт, даже самый удачный, с Сан-Пьетро; но все-таки: на «Воскресном концерте» Федорова, Волкова, Старостина и «Сирина» духовное так органично слилось со светским, архаичное с модернистским, а христианское с языческим, что задаешься вопросом не начало ли это того самого долгожданного «выхода в мир» канонического православия? Во всяком случае выхода на новый уровень общения с современными мирянами?
"Снова ко мне вернется то, что со мною было больше уже не будет" это заклинание из федоровской (то есть на самом деле хвостенковской) песни звучало как «казнить нельзя помиловать». Хочется надеяться, что запятая окажется поставленной в правильном месте и к нам вопреки всей логике снова вернется то, чего уже не будет.
21.04.2004